С появлением Атанаис замок принялся стремительно обрастать паутиной. Лёгкие золотистые нити, как шёлк её покрывала, были повсюду, где жрица проходила хоть раз. Неуловимые для пяти чувств, её сети оплетали саму реальность. Тени в углах становились не столь резкими, огонь факелов больше не шипел и не плевался, горел ровно, и его мягкий свет не раздражал уставший глаз. Грубые и острые предметы не цеплялись за одежду, звуки стихли. Даже в стойком запахе разложения, неизменно преследовавшем обитель некромантов, появилось некое благородство. Атанаис бродила, где хотела, и трогала вещи взглядом души. Её прикосновения оставляли след -- те самые паутинки. Вот два камня в стене. Между ними -- тонкая ниточка. Они связаны, они любят друг друга. Между ними уже не пробежит случайная трещина. Вот опутанная мерцающей бахромой оружейная стойка. Зазубренные врайкульские клинки уже не попадают на пол от случайного столкновения с нетрезвым стражем. Да и сама стойка крепче держится за стену, не желая с ней расставаться. Каждый предмет дорожит своим местом. Любая пылинка не просто так лежит на полу. Она готова смягчить падение, преломить слишком резкий свет и звук, задержать колючий ветер.
Жрица видела исход битвы. Она знала, что Балагард придётся оставить, и всё равно делала то, что требовала её природа: превращала каменную крепость в одно гигантское живое гнездо. Когда все уйдут, здесь будет зреть новая кладка.